ФЕДОР БОНДАРЧУК, ЕЛЕНА ЯЦУРА
Тина Канделаки: Сегодня у меня в гостях Федор Бондарчук и Елена Яцура. Я так понимаю, что мне повезло - половина первого. Сегодня премьера.
Федор Бондарчук: Да.
Тина Канделаки: Сколько людей были потрясены, узнав тему твоего первого фильма, того, чему он посвящен, что это Афганистан?
Федор Бондарчук: Я не задумывался об этом. Я несколько дистанцировался от этого, я сразу опустился в работу. Я пять с половиной лет говорил: "Весной запущусь. Этой весной запущусь"...
Елена Яцура: Ну три года-то уж точно мы это говорили.
Тина Канделаки: В какой момент вы, Лена, подхватили?
Елена Яцура: Мы не подхватили, мы придумали вместе. Сначала все спрашивали: "А она вообще запускаться-то будет?" и все такое прочее.
Тина Канделаки: А почему вы выбрали Афганистан?
Елена Яцура: Ну, у нас жесткая была установка про текущую войну не снимать. Соответственно, нужно было придумать войну, которая была бы современная, но при этом не Чечня.
Федор Бондарчук: Можно, я тебя поправлю? Все-таки у нас была первоначальная история, потому что мы сначала хотели делать римейк отцовского фильма "Судьба человека" 59 года. Но был Петя Луцик, царство ему небесное, он ушел от нас. Она написал 20 страниц, он знал, как переделать эту историю про сегодняшнюю войну. Его не стало, и мы...
Тина Канделаки: Стали ждать Короткова?
Федор Бондарчук: Да нет. Мы начинали с Еленой Борисовной креатировать картину в движении, мы сели друг напротив друга... Расскажи!
Елена Яцура: Это была очень смешная история. Я искала режиссера снять кино про любовь и про Москву...
Федор Бондарчук: Нет, это было не так! Можно, я потом расскажу свою версию?
Елена Яцура: У меня был ужасный сценарий, начнем с этого, который позиционировался как молодежный. Было известно, что он ужасный, переписывать, что-то заказывать, можно было под конкретного режиссера. Это была зима 97-98, все снимали ролики: и музыкальные, и видео. Федя в планах по знакомству был первый. Но я со всеми переобщалась, и в итоге мы познакомились с Федей, который пришел со словами: "А сценарий-то у вас - га**о!". Я говорю: "Я в курсе". Он говорит: "А что тогда даете читать?". Я говорю: "Ну, потому что надо снимать что-то такое молодое". А мы в тот момент производили "Любить по-русски". Ну, в общем, так и получилось.
Федор Бондарчук: Моя версия похожа, только Елена Борисовна говорит: "А про что?". И я сказал: Москва, любовь, весна, герои нашего времени. Так же мы скреатировали "9 роту".
Звонок телезрителя: Не будучи дочерью великих родителей в кино, и не имея больших денег, имею ли я возможность стать великим режиссером?
Федор Бондарчук: Да, абсолютно. Но если вы думаете, что если я снял "9 роту" имея отца - большого режиссера... Да, я поступил в институт... Не поступить в институт, это был 84-85 год, с фамилией Бондарчук было невозможно. Это я полностью признаю. Дальше решать все зрителю.
Тина Канделаки: Позвольте, Федор Сергеевич, вам сколько лет сейчас?
Федор Бондарчук: Мне - 38.
Тина Канделаки: И в 38 - первый фильм. Наверное, у вас была возможность запуститься с первым фильмом десять лет назад, я так думаю.
Федор Бондарчук: Мне Елена Борисовна предлагала запуститься и со "Своими", которые снял Дмитрий Дмитриевич Месхиев, и который собрал все призы мира. Но, возвращаясь к этому вопросу: конечно, есть возможность. Сейчас рынок наполняется, продюсеры ищут интересных режиссеров. Да, сейчас то время, когда нужно заниматься кинематографом.
Тина Канделаки: А скажите, Лена: в 38 лет не поздновато? Вообще как считается, для режиссера в 38 лет запуститься с первой крупной картиной нормально?
Елена Яцура: Всякому впору и в самый раз то, что ему годится. Если талантливо, хорошо и бодро, то и в 38, и в 18 хорошо. У всех по-разному бывает.
Тина Канделаки: Ну вы же понимаете, что сейчас начнут проводить параллели. Вот Сергей Федорович Бондарчук... у него же первый фильм тоже был запущен в 38?
Елена Яцура: В 38 - премьера, и та, и другая. В 37 снято.
Тина Канделаки: А когда у вас день рождения, Федор Сергеевич?
Федор Бондарчук: Ну, у меня все совпадает абсолютно точно. Я был в полной уверенности, что он выпустил в 39 лет, а потом мне Лена звонит и говорит: "Хочешь, расскажу интересную историю?
Тина Канделаки: Но все равно, все же ждали от Федора Бондарчука картину о сладкой жизни, что вы снимите такую дольче виту: красивые девушки, Москва... Лучше вас никто не снимет. Почему война? Вы сказали, что вы были едины в выборе этой темы.
Федор Бондарчук: Я говорю, что есть несколько Бондарчуков во мне. Есть режиссер Бондарчук, который хотел снимать "9 роту" и только "9 роту", и стоически проходил через все годы подготовительного периода, стоически выдерживал попытки найти деньги в стоическом желании снять "9 роту". Именно фильм про войну, про поколение сегодняшних 35-40-летних мужчин, фильм об иллюзиях братства, товарищества, любви...
Тина Канделаки: Я сейчас поняла! Извините, что перебиваю, Федор Сергеевич, вы же по возрасту могли на афганской войне оказаться.
Федор Бондарчук: Дело в том, что я и летел из Красноярской учебки в Афганистан. Именно поэтому отец принял участие в моей военной службе.
Тина Канделаки: А вас назло, специально туда отправляли?
Федор Бондарчук: На самом деле это чудовищная история, достойная фильма. Когда я уходил в армию, никто не звонил насчет меня. И я, с моим товарищем Тиграном Кеосаяном - пользуясь случаем: он меня не просил, а я очень хочу - можно, я передам ему привет?
Тина Канделаки: Обязательно!
Федор Бондарчук: Тигран и Алена, привет вам! Я вас люблю.
Тина Канделаки: И что было дальше?
Федор Бондарчук: Мы уходили в армию. Он упылил в свою часть, а я ушел в Красноярск. А понимаете, сын Бондарчука не может уехать в Красноярск. Это неправильно. И тогда мне рассказали, в свою очередь, историю про то, что очень часто дети больших родителей - вернее, большие родители очень часто своих детей отправляли и в Афганистан в том числе. Почему? Потому что были проблемные дети, они мешали карьерному росту родителей; если родители занимались большой политикой или коммунистической работой, у них было два варианта: или сын вернется героем-афганцем...
Тина Канделаки: Это чудовищно! Это как-то по-сталински!
Федор Бондарчук: Да. Но мне рассказали эту историю. И раз за сына Бондарчука никто не звонит, значит, давайте его отправим. Я не знаю, правда это или неправда. Но я видел человека, который рассказал эту историю моим родителям.
Тина Канделаки: И на каком моменте вас подхватили и вернули обратно?
Федор Бондарчук: Через три месяца после учебки в Красноярске, потому что я должен был улетать...Две команды шли: одна - на Черное озеро, а другая - в Афганистан.
Тина Канделаки: Вы бы с другим режиссером запустились бы с этой же темой, или для вас было принципиально, чтобы это был Федор Бондарчук?
Елена Яцура: Ну, дело же не в принципах, это жизнь проживается с Федей. Мне было интересно то, что было интересно ему. Историю про сладкую жизнь в версии фильма "В движении" мы спродюсировали и отставили.
Тина Канделаки: Всех будет интересовать, кто выбирал актеров, на кого вы сразу положили глаз? Я знаю про некоторых, что тебя уговаривали...
Федор Бондарчук: Я благодарен в этом вопросе своим продюсерам, потому что, все-таки, у Лены серьезный нюх на это. Когда был Михаил Пореченков - он был самый-самый первый и единственный. Потом появился Леша Чадов. Он был тоже единственный. Потом появился... И потом все. Потом начался кастинг.
Тина Канделаки: Остальные все - самые молодые и самые первые.
Федор Бондарчук: Это кастинг. Я показывал Лене фотографии.
Тина Канделаки: А на ком вы настаивали, Лена?
Федор Бондарчук: Я могу сказать. Это был мой племянник Константин Крюков.
Тина Канделаки: Ты не хотел его снимать?
Федор Бондарчук: Нет. У меня были некие возможности поменять персонажей, что Лена наотрез отказалась делать. Потом у нас несколько актеров из-за недоговоренности с продюсерами отпали. И такой вот пасьянс, все пришло к тому виду, который мы имеем. Единственное, что Лена позвонила мне в Крым и сказала, что я должен играть. Потому что я был в дикой неуверенности.
Тина Канделаки: А кто должен был играть вместо тебя Хохла?
Федор Бондарчук: Артист, мой хороший товарищ. И мы за три дня оказались в такой жесткой ситуации.
Тина Канделаки: Ну ты понимаешь, что я знаю, но без твоего согласия не скажу. Интересно другое: позвонил?
Федор Бондарчук: Пока нет.
Тина Канделаки: А ты его пригласил на премьеру?
Федор Бондарчук: По-моему - да.
Тина Канделаки: Единственное, что он мне передал через интервью, мне один журналист сказал...
Тина Канделаки: Значит, он не скрывает? Что же тогда мы будем скрывать?
Федор Бондарчук: Ну, я не могу. Но он сказал ,что он жалеет о случившемся. Я очень люблю его, я считаю его моим товарищем. Даст Бог, поработаем вместе.
Тина Канделаки: Давайте объясним. Может быть, не все еще знают: была Афганская война, была 9я рота, о которой все забыли во время боя, и мало кто из это роты выжил.
Федор Бондарчук: Важно сказать, что забыли - это интерпретация Юрия Короткова. Этим мы можем обидеть. Мы сегодня показывали картину полному залу в "Пушкинском": афганским ветеранам, генералам, героям России, Советского Союза... Забыли - это интерпретация. В этом есть некий символ всего отношения нашего государства. Это тот же самый мостик к Аргунскому ущелью, к сегодняшней чеченской войне, к вводу 18-летних парней в Грозный, это все - туда же.
Тина Канделаки: Как отреагировали афганцы?
Федор Бондарчук: Они были в шоке, аплодировали стоя. Это я могу понять. Но вот то, что журналисты на пресс-показе в кинотеатре "Кодак" вчера встали и две минуты аплодировали стоя, вот это потрясающе!
Звонок телезрителя: Участвовали ли в съемках реальные военнослужащие, которые помогали вам приблизить сюжет к реальным событиям в Афганистане тех времен?
Федор Бондарчук: Это была принципиальная позиция: у нас в картине очень важное место занимают киноконсультанты армейские- это генерал армии, адмирал армии. Но там есть обязательная строчка: "военный консультант картины - гвардии старшина 9 роты Андрей Кузнецов". Он провел с нами 150 дней киноэкспедиции. Он жил с нами, он приходил в 6 часов утра на съемочную площадку и проверял всех, как одеты, начиная от кроссовок, маечек и вшивников, как их называли, вплоть до того, что шариковыми ручками писали на бронежилетах. Все досконально.
Тина Канделаки: В прессе и интернете была пара-тройка статей о том, что это не настоящее. Ну вы знаете - "слишком глицериновое тело у Белоснежки", "слишком красиво падает капля", "Федя Бондарчук не может не использовать эту эстетику, нужно, чтобы было красиво, красивее, чем в жизни. Зачем этот фильм об этой войне?". Вы уже знаете, что отвечать?
Елена Яцура: Да мы всякий раз отвечаем по-разному.
Тина Канделаки: Но вы предугадывали эти обвинения в ненатуральности?
Елена Яцура: Я помню свой приезд в Крым. Мы начали в Москве и переехали в Крым - вся эта большая экспедиция. Первое, что я застала на площадке - это страшный, нечеловеческий скандал: Федя орал матом на все окрестности на гримеров, обвиняя их в том, что все слишком красиво. На самом деле. Поэтому слишком красивого там нет. История, которую припоминает сегодняшний "Коммерсантъ" о том, что про войну снимать нехорошо, потому что ее эстетизируешь так или иначе, это, мне кажется, больше досужие разговоры. Честная история, и сделана в деталях.
Тина Канделаки: Всегда же говорят, что если критики говорят хорошо, значит, люди принимают не очень, а если люди принимают "на ура", то всегда это идет вразрез с критикой. Совпасть может? Как у вас, как вы чувствуете?
Федор Бондарчук: А ты помнишь начало статьи в "Коммерсанте"? Что может быть или ошеломляющий успех, или сказочный провал.
Звонок телезрителя: Здравствуйте, Тина, здравствуй, Федя! Ты когда-то назвал меня гуру, если помнишь. Я бы по-другому сформулировал: гуру - это любовь, о которой, я уверен, хотя я и не смотрел, но хочу посмотреть в твоем фильме. Любовь, о которой идет речь в твоем фильме, иначе бы эта фраза не возникла "Они хотели, чтобы их любили". Я желаю любви тебе, любви к настоящему, к чему ты прорываешься с таким мужеством.
Федор Бондарчук: Важные слова. Я не могу об этом не говорить. Возвращаясь к тому, о чем я снимал "9 роту": это не фильм о войне, это мое прощание с иллюзиями, в которых существуют 18-19 летние мужчины и девушки, неважно, находящиеся на войне или в институте, потому что они находятся в границе предполагаемой ситуации, в которой существуют понятия братства, дружбы...
Тина Канделаки: Что же получается? Что все это иллюзорно?
Федор Бондарчук: Иллюзорно! Потому что в 30 лет этого нет, и это мое прощание, и мой гимн мне 18-19 летнему и моим друзьям, потому что в том возрасте невозможно сказать, что ты не пойдешь куда-то со своими товарищами, потому что ты трус. Трус - это невозможно сказать. В 30 лет, когда ты имеешь семью...
Тина Канделаки: Это ты говоришь как мужчина.
Федор Бондарчук: Да.
Тина Канделаки: А ты просто не видишь в этот момент глаза Лены. Они такие хитрые. У вас это тоже было прощание с иллюзиями тридцатилетних? Я еще не простилась, а вы вместе с Федором?
Елена Яцура: Я лично с большим внутренним пониманием отношусь к такому объяснению Федора. По-человечески.
Тина Канделаки: Вы от начала до конца фильм одна смотрели, или вместе со всеми?
Елена Яцура: По-разному. Сотни раз.
Тина Канделаки: Вот в первый раз вы плакали, когда смотрели?
Елена Яцура: Я плакала еще на площадке. Приедешь на площадку, посмотришь, что снимают, заплачешь. Нормальная история.
Тина Канделаки: У Лены вообще потрясающая реакция. Мы вывели картину на экран и в первый раз посмотрели, уже с Dolby. Она посмотрела и говорит: "Да что-то не знаю...". Причем когда это все в ужасающем качестве, на маленьком мониторе, то: "Нормально сделали". А когда мы раскрыли, колоссальное количество денег было истрачено на звук, она посмотрела так...
Звонок телезрителя: Состоялся бы успех картины, пусть пока еще потенциальный, если бы продюсером была не Елена, а другой человек?
Федор Бондарчук: Нет, этого бы не было. Конкретный пример: в сценарии, написанном Коротковым, ремарка: "Самолет пошатнулся от ракеты, развернулся, и толстым брюхом рухнул на взлетно-посадочную полосу". Я понимаю, что мы уже заканчиваем картину, оставляем две недели на эту сцену. А мы вышли из бюджета страшно, потому что она зарядила по полной программе все. Где она доставала потом деньги, я уже не понимаю.
Тина Канделаки: Девять миллионов. Или больше?
Федор Бондарчук: Девять. Но мы сейчас еще должны закрыть все вопросы по рекламе.
Тина Канделаки: То есть это еще не окончательная сумма?
Елена Яцура: Это без рекламы. Ну, будет 10,5 с рекламой.
Федор Бондарчук: И я говорю: "Ну, может, не будем это снимать? Ну улетели они и не разбились". Она говорит: "Нет, мы будем". А нам объявляли 250 тысяч за этот самолет. Я говорю: "Ты понимаешь, что это нереально?". А она сказала, что договорится. И мы сняли все, что было написано в сценарии. Помнишь, буквально три месяца назад я звонил и говорил: "Лен, может, не лететь в Лондон? Может, на "Мосфильме" озвучим?". И она говорит: "Больше об этом не разговаривай со мной никогда! Вы летите!". Нашла деньги, полетели. Даже не финансовый вопрос. Просто 6,5 лет она была рядом; мы-то начинали, когда кино у нас не было вообще.
Тина Канделаки: У вас-то понятно - первый крупный фильм. А про вас складывается такое впечатление, что вы решили отстоять свою профессиональную честь и сделать свою лучшую картину. Так получается?
Елена Яцура: Я не знаю, лучшая она будет или нет. Я очень хотела ее сделать. Всегда делаешь то, что очень хочешь - это единственный принцип.
Тина Канделаки: И делаешь по максимуму?
Елена Яцура: Да. Но это оказался большой роман, и это очень радует.
Тина Канделаки: Голливуд придумал термин "Вьетнамский синдром", и начал снимать фильмы про Вьетнам. Сейчас то же самое будет?
Елена Яцура: Нет, не будет. Это совершенно штучная вещь. Федя, представляя картину, говорит о том, что это особняком стоящий эпизод, и он случился на рубеже СССР и России. Это картина памяти людей, которые там погибли и прожили эту войну. Это фильм-поколение, фильм - время. Но не будет никакого синдрома, я вас уверяю.
Тина Канделаки: Что ты после этого будешь делать со вторым фильмом?
Федор Бондарчук: Очень амбициозная научная фантастика. Проект в 2-3 раза больше, чем "9 рота". Очень амбициозный. Колоссальный.
Тина Канделаки: Это наша фантастика?
Елена Яцура: Наша.
Тина Канделаки: А! То есть у вас уже все решено! Вы уже знаете, что вдвоем, что снимать будете!
Федор Бондарчук: Но не лишайте нас предпремьерной эйфории.
Тина Канделаки: Вы, наверное, в горы поедете отдыхать?
Федор Бондарчук: Я не знаю, нельзя загадывать.
Тина Канделаки: Можно в научной фантастике гоблина сыграть?
Федор Бондарчук: Я тебя приглашаю официально! Ушки будут большие!
Звонок телезрителя: Я из Гудермеса. В фильме есть герой Пиночет. Как его зовут? Потому что аналогичную историю мне рассказывал мой дядя. Он тоже служил в Афгане.
Тина Канделаки: Настоящее имя Пиночета.
Федор Бондарчук: А там нет имени. Есть рядовой Бигбулатов, он чеченец. Есть начало эпизода: "Ты откуда сам-то? - Из Грозного. - Откуда? - Из Грозного. - Значит, будешь Пиночет". И он не обозначен, как его зовут. Пиночет - это реальная кличка персонажа из 9 роты, это правда.
Тина Канделаки: Фантастическая вещь! Понимаете, какие сейчас будут пересечения? Ты сделал коллективный проект!
Федор Бондарчук: Это правда. Мы снимали продакшн в Украине. Это первый большой совместный постсоветский проект. Плюс у нас была группа: украинцы, русские, немцы обслуживали камеру, финны были лоудерами, второй режиссер - грузин, композитор - грузин, звук - англичане, свет - петербуржцы.
Тина Канделаки: Это в лучших европейских традициях. Мама что говорит про то, что ты делаешь? Про телевидение. Я знаю, что это для тебя очень непросто. Мама видела?
Федор Бондарчук: Мама видела черновую сборку, 2,5, почти 3 часа. Я ей показал на предмет совета.
Тина Канделаки: Ты с карандашом сидел?
Федор Бондарчук: Да.
Тина Канделаки: И много было?
Федор Бондарчук: Да. Я еще показал Тиграну Кеосаяну и записал две страницы пометок, Диме Месхиеву, за что я ему очень благодарен, и записал много советов. А потом Дима сказал: "Вычеркни все, ничего не переделывай".
Федор Бондарчук: Тина, можно я тебе скажу в твоем же эфире?
Тина Канделаки: Да!
Федор Бондарчук: Я тебе благодарен. Ты мой друг. Настоящий. Я тебе благодарен за то огромное количество информации, которое доносилось ко мне со всех сторон по поводу твоего мнения насчет моей квартиры. Я тебе благодарен, ты мой товарищ.
Тина Канделаки: Это было искренне. Тем более, ты же знаешь - нет таких грузин на свете, которые не любят Федора Бондарчука. Просто Федь, сегодня премьера. Пригласительных больше нет?
Федор Бондарчук: Да.
Тина Канделаки: Как это будет?
Федор Бондарчук: Это будет две одновременных премьеры.
Тина Канделаки: Это впервые такое?
Елена Яцура: Так серьезно - да. Потому что это два серьезных зала: "Пушкинский" и "Октябрь" - новый, роскошный зал. Группа будет и в "Пушкинском", и в "Октябре".
Звонок телезрителя: Скажите пожалуйста, была ли поддержка государства и в чем на выражалась?
Елена Яцура: Государство нас поддержало очень добросовестно, даже превзошло свои нормативы, потому что Федя - дебютант как бы, и нам должны были дать грант 500 тысяч долларов, а дали миллион. Спасибо большое, очень нам помогли.
Тина Канделаки: Это тоже обсуждаемая тема, потому что президент был на театральных премьерах, но ни разу не был ни на одной кинопремьере за весь президентский срок. Это вообще важно - набор лиц?
Федор Бондарчук: Для меня важно.
Елена Яцура: Ну вообще конечно да.
Федор Бондарчук: Москвичи сегодня, я надеюсь, увидят хорошую голливудскую премьеру с красным...
Тина Канделаки: Будет дорожка???
Елена Яцура: Не рассказывай все секреты.
Федор Бондарчук: Мы не арендовали, мы купили огромное количество красной ковровой дорожки с выбитыми "9 рота" на полу. Это будет настоящая премьера, с музыкой, написанной к премьере.
Тина Канделаки: Вы знаете, как я за вас рада. Спасибо вам огромное.
Программа "Детали" на СТС 22 сентября,
http://detali.ctc-tv.ru/airguide/2005-09-22.htm